Бизнес-план

Мой приятель Жора, человек с активной жизненной позицией и хроническим безденежьем, вычитал в какой-то импортной брошюре про кофе «Копи Лувак». Схема была проста, как мычание: зверек ест зерна, ферментирует их в желудке, а на выходе получается продукт стоимостью в тысячу долларов за фунт.

— Ты пойми, — горячился Жора, размахивая перед моим носом грязной туркой. — Это не дерьмо! Это элитная ферментация! Мы станем кофейными королями Лиговки!

Ради такого дела мы проникли в зоопарк. Жора где-то узнал, что местная циветта (он называл её «производственной мощностью») как раз поужинала отборной арабикой, которую Жора сам же ей и скормил через прутья днем.

Сцена в кустах была безобразной. Жора с ведром наперевес караулил под хвостом у несчастного зверя, как вратарь на пенальти. Когда всё случилось, и Жора с воплем «Есть контакт!» подхватил дымящийся трофей, зверь посмотрел на нас с такой тоской и человеческим недоумением, что мне захотелось извиниться за весь род людской. Казалось, он беззвучно вопрошал: «Блядь, мужик, у тебя совсем всё плохо?».

Но Жору метафизика не волновала. Мы притащили «золото» в коммуналку.

Начался производственный ад. Жора вывалил содержимое ведра в дуршлаг и принялся мыть его под краном. — Технология! — важно пояснял он. — Сейчас отмоем, прожарим, и пойдет аромат.

Запах пошел сразу. Но не кофейный. На кухню заглянула соседка, баба Нюра. Потянула носом воздух и спросила: — Жорик, у тебя что, опять носки пригорели? Или кто-то сдох под плинтусом?

— Это Лувак! — гордо ответил Жора, выкладывая мокрые катышки на сковородку. — Ты, баба Нюра, ничего не понимаешь в высокой кухне. Завтра я этот кофе в «Метрополь» снесу, они мне валютой заплатят.

Сковорода раскалилась. По квартире поплыл тяжелый, удушливый дух паленой органики. Это был запах краха всех надежд. Зерна, конечно, там были, но отделить их от «сопутствующего материала» оказалось сложнее, чем писали в брошюре.

Жора снял сковороду с огня. Мы сидели и смотрели на черные, обугленные комки. — Ну? — спросил я. — Варить будем?

Жора помолчал. Потом взял одно зернышко, понюхал, лизнул и скривился так, будто хлебнул чистого спирта без закуски. — Горчит, — констатировал он. — Видимо, передержали. Или зверь был с гастритом.

В «Метрополь» мы не пошли. Бизнес рухнул, не начавшись. Полученный элитный продукт Жора сгрузил в газетку «Известия» и торжественно спустил в унитаз. Вода шумела долго и натужно, бачок протекал.

— Ничего, — философски заметил Жора, закуривая «Беломор», чтобы перебить вонь. — Кофе — это мещанство. В следующем номере писали про целебный яд скорпионов. Я уже узнал, где они водятся.

А я вспомнил глаза того зверя в зоопарке. Он, пожалуй, был единственным в этой истории, кто сохранил достоинство.